Любовь Нерона

Да, нет у тебя, Плавтий, трезвости, коим мы, хорошо во дворце здравствующие, обладаем в полной широте.

С этими фразами он снял свисавший у его талии фужер, взял воды в чаше, обновил запекшиеся губы и говорил:

- О, у Меднобородого благодарное естество. Он уважает тебя, потому что ты прислуживал Греции и протащил красу его чести на край света, любит он и меня, потому что я ялвлялся его тренером в молодости. Поэтому я знаю, что моя чаша не омрачена и, как зреешь, пью ее смирно. Вода в моем чертоге была бы не так надёжна, но эту чашу, если тебя томит жажда, можешь потягивать смело. Она истикаеи по водопроводам от самых Кипрских склонов, и, для того чтобы ее отравить, было нужно бы отравить все водохранилища в Сицилии. Как видишь, на этой планете еще можно жить без боязни и наслаждаться спокойной старостью. Я, всетаки, болею, но болеет скорее душа, не корпус.

И это была истина. Сенека не владел той силой естества, каковой выделялись, скажем, Корнут либо Юлий, - оттого его бытие была рядом слабостей перед злдеянием. Он сам это ощущал, он давать себе отчет, что адепт принципов Сократа из Китиона обязан идти иным направлением, и томился от этого даже свыше, чем от боязни кончины.

- Знатный Август, - произнёс Марк, - я в курсе, как тебе отплатил цезарь за заботу, какою ты окружал его юные годы. Однако виновник кражи нашего ребёнка – Зинон. Молви мне, как на него воздействовать, кто может влиять на него. Но ведь ты тоже мог бы приложить тут все личное красноречие, на кое талантливо тебя окрылить давешнее твое дружественное отношение ко мне.