Безжалостные фурии войны

Безжалостные гарпии брани повсеместно оставили остатки собственной разрушительной деятельности.

Над трубой последнего здания свисал худощавый червячок темного дыма. Императорский лейб-доктор устремился к нему, открыл после долгого безотказного стука дверь и, не очень приятно недоуменный, очутился пред… Чешской Елизаветой; та, придерживая на коленках древесное блюдо с житной похлебкой и разузнав его еще на преддверии, солнечно приветствовала:

- Пан, Морской еж! Разве это ты?! Комната, она же кухонька, гостиная и опочивальня - если судить по кровати из старого рвани, обрывкам соломы и комканным листкам в углу, была безумно грязной и запущенной. Все: талер, стулья, ящик, тара - находилось в ужасном хаосе; радушной казалась лишь сама Пражская Елизовета, разумеется, этот спонтанный визит причинил ей большое наслаждение.

На затрёпанном красном коврике болталась гирлянда увядших дубовых букетов с полинялыми надписями на шелковых светло-синих обрывках тканей: «Выдающейся комедиантке» и т. д., рядом - расшитая бантом мандолина.

Чешская Катерина с само собой ясной небрежностью почтительной женщины продолжала тихо есть. Выдержав перерыв, она, жеманно ухмыляясь, вручила ладонь. Пурпуровый от замешательства лейб-медик пригнулся , но приложиться не подумал, а только сжал.